Михаил Делягин: Когда Россия платит за финансовую стабильность США, ей не до решения проблем своего стройкомплекса

13.04.2016 г.

Автор: Андрей ЧЕРНАКОВ В эксклюзивном интервью «Строительству.RU» известный экономист остро критикует политику правительства и дает неутешительные прогнозы о будущем стройкомплекса На вопросы журнала отвечает директор Института проблем Автор: Андрей ЧЕРНАКОВ

В эксклюзивном интервью «Строительству.RU» известный экономист остро критикует политику правительства и дает неутешительные прогнозы о будущем стройкомплекса

На вопросы журнала отвечает директор Института проблем глобализации, доктор экономических наук Михаил ДЕЛЯГИН.

 

— Михаил Геннадьевич, поскольку наша беседа происходит в то время, когда уже обнародованы данные за первые два месяца нынешнего года, давайте начнем с цифр. Ваша оценка январско-февральской статистики? Вроде все не так плохо, как можно было ожидать, и наш запас прочности оказался более весомым, чем многие думали…

— Действительно, в феврале наблюдался промышленный рост (на 1%), довольно существенное увеличение объема грузоперевозок, и даже чуть-чуть подросли строительные работы.

Думаю, увеличение промышленного производства вызвано, главным образом, расширением добычи полезных ископаемых: нефти, нефтяного конденсата (более чем на 13%), угля и железной руды.

Добывающая промышленность в феврале увеличила производство почти на 6% — это действительно очень много. Возможно, это связано с открытием новых рынков, в частности с увеличением экспорта в Китай. Дело в том, что пропускная способность экспортного трубопровода ограничена и, вероятно, дополнительную нефть в Китай начали поставлять по железной дороге, что и привело к увеличению объема грузоперевозок.

Что касается увеличения объема строительных работ, то оно носит символический характер — 0,4%. Неслучайно Росстат до выяснения причин этого роста даже не стал публиковать статистику по инвестициям за февраль, а ограничился публикацией статистики за прошлый год в целом. Там просто не понимают, чем это объяснить, и сейчас Росстат лихорадочно пытается уточнить эти неожиданные показатели.

 

— А Вы что думаете по этому поводу?

— В целом, действительно, можно говорить о том, что наш запас прочности оказался более высоким, чем предполагалось. Это хорошая новость, но она не носит принципиального характера.

Да, налицо некоторое улучшение и даже небольшое оживление. Правда, пока не очень видно, где именно выросли эти строительные работы.  Ведь производство стройматериалов сокращается…

 

— …не просто сокращается, а стремительно падает. Так, по сравнению с соответствующим периодом прошлого года производство стеновых блоков в январе текущего года сократилось на 40,2%, железобетонных сборных конструкций и деталей — на 29,8%, портландцемента и кирпича — на 26,7% и 25,6%, соответственно. Подобного падения производства основных видов стройматериалов не наблюдалось долгие годы.

Сегодня стройкомплекс серьезно недоинвестирован. Где взять деньги?

— Инвестиции не имеют смысла, если  у вас нет спроса. В ситуации, когда рынок недвижимости падает, не очень понятно, где именно и зачем вести строительные работы. Безусловно, в ряде мест наблюдается дефицит тех или иных элементов инфраструктуры, торговых складов и пр. Но возможности инвестирования сейчас просто нет, поскольку банковский сектор полностью парализован деятельностью Банка России.

И дело здесь не только в дороговизне денег, а еще и в совершенно безумном регулирующем режиме, при котором банки боятся вообще общаться с реальным сектором и кредитовать его.

 

— Неслучайно они многих застройщиков отнесли в четвертую категорию заемщиков…

— Да, это потому, что слишком высоки риски и велики объемы необходимого резервирования. Вам выдвигают требования по резервированию средств, из-за чего у вас в банке образуется дыра, и ваш банк просто закрывают.

При этом существует практика внезапной переоценки уровня заемщика, при которой крупный заемщик в один день может быть переквалифицирован из первой группы в третью, а то и в четвертую.

 

М. Делягин: «Инвестиции не имеют смысла, если у вас нет спроса. В ситуации, когда недвижимость падает, не очень понятно, где именно и зачем вести строительные работы. Возможности инвестирования сейчас просто нет, поскольку банковский сектор полностью парализован деятельностью Банка России»

 

Так что, в силу регулирования, которое осуществляет Банк России, банковская система страны искусственно вытесняется в сферу финансовых спекуляций, то есть превращается из финансового посредника, необходимого экономике, в ее разрушителя.

Второй фактор связан с бюджетом, который у нас традиционно обеспечивал большой объем инвестиций. Сейчас мы наблюдаем режим жесткой бюджетной экономии, а в регионах — без преувеличений, настоящий бюджетный кризис. Поэтому можно предположить, что инвестиции будут сокращаться, за исключением некоторых отдельных частных направлений.

Что касается граждан, то уровень потребления большинства наших сограждан за прошлый год упал на четверть, а то и на 30%. Официальная статистика всего этого не фиксирует, но зато она фиксирует сокращение розничного товарооборота на 10%. И уже одно это показывает, что у людей просто нет денег. Соответственно, изменилось их поведение.

 

— В кризис люди перешли на сберегательно-избирательную модель поведения. То есть они откладывают, направляют в отложенный спрос практически все покупки длительного пользования, включая новое жилье.

— Люди сберегают деньги, но не на покупку квартиры, не на ремонт, а просто на выживание, да еще на черный день. Поэтому в такой ситуации особых источников инвестиций для строительного сектора я, честно говоря, просто не вижу.

 

— А каковы Ваши оценки механизмов концессии и ГЧП в сфере строительства и ЖКХ. В частности, это относится к строительству необходимой государству инженерной и транспортной инфраструктуры. Почти все дороги в мире строятся на основе механизмов ГЧП. Земля дается на 20—30 лет в концессию частному бизнесу. Он строит отменные платные дороги, мосты, развязки, порты и т.д. 30 лет извлекает из этого прибыль, а в конце оговоренного срока обязан передать это государству в идеальном состоянии. От этого выигрывают все. Например, это широко применяется  в Индии и ряде других стран.

— Применительно к нам это достаточно смешно. Может быть, в Индии есть 20-летняя перспектива, а у нас нет и 3—5-летней перспективы, и все это прекрасно понимают. Что там будет через каких-то пять лет, не знает никто —  соответственно, на такую перспективу бизнес и не закладывается.

С другой стороны, в силу специфики самой инфраструктуры, для частного сектора эта сфера достаточно труднодоступна, поскольку инвестирует один, а благо достается всем. Если вы пытаетесь обеспечить возврат инвестиций, то планка за пользование оказывается запретительно высокой, что мы, собственно, в нашем дорожном строительстве сейчас и наблюдаем.

Однако наши дорожники «тактично» умалчивают о том, что в развитых странах плата за пользование автомобильными дорогами призвана обеспечивать их ремонт и текущее обслуживание, а отнюдь не окупать осуществляемые инвестиции.

А у нас, в условиях монополизированной экономики, никаких ограничений для жлобства и алчности не существует в принципе. Поэтому все инвестиции в ГЧП в области дорожного строительства начинаются с создания госкорпорации «Автодор», которая просто выведена из-под всякого реального контроля, а заканчиваются завышением цены за проезд, и, соответственно, подрывом экономики.

 

— С дорожниками все понятно. А как Вы оцениваете политику Минстроя как регулятора отрасли?

— У строительной отрасли сегодня нет органа, который обеспечивает, вырабатывает и реализует государственную стратегию в этой сфере. Напомню, что любое министерство должно организовывать развитие той или иной отрасли — это его главная функция. Я думаю, если сказать это г-ну Меню, он сильно удивится.

Министерство строительства, как и правительство в целом, занимается государственным регулированием стихийно возникающих и происходящих процессов. А этого абсолютно не достаточно, вне зависимости от успеха или неуспеха такой деятельности. Это просто неправомерно, это самооскопление государства.

 

— Хорошо, давайте поставим вопрос так. Если бы Вас пригласили выступить на Госсовете по вопросам строительства, проведение которого, судя по всему, в очередной раз откладывается, о чем бы Вы там сказали? Что, с Вашей точки зрения, нужно делать в первую очередь?

— Я сказал бы, что строительство является не смыслом, а обеспечивает развитие. Но когда государство вместо развития осуществляет уничтожение экономики по рецептам 1990 года, для строительства здесь места нет.

 

М. Делягин: «Пока министерство строительства, как и правительство в целом, занимается государственным регулированием стихийно возникающих и происходящих процессов. А этого абсолютно не достаточно, вне зависимости от успеха или неуспеха такой деятельности. Это просто неправомерно, это самооскопление государства»

 

Государство должно заниматься модернизацией инфраструктуры, которая у нас разваливается физически: здесь ситуация просто ужасающая. Для решения этих проблем государство должно создать своего рода бюро и заняться модернизацией инфраструктуры на основе современных технологий.

Если это произойдет, у отрасли будет только одна проблема: где взять цемент, оборудование, где набрать строителей и организаторов производства. И за сохранившиеся строительные мощности пойдет настоящая драка — подобная той, что сегодня идет в Западной Сибири за людей, которые умеют бурить.

Но для этого должен измениться функционал государства. А сегодня наше государство существует в рамках пресловутой «максимы Дворковича», согласно которой Россия должна платить за финансовую стабильность США. И никакого другого внятного функционала у него не прослеживается, кроме, конечно, организации грабежа населения и общества в целом.

 

— К слову, недавно Центр экономической конъюнктуры НИИЭЗ прислал нам свой свежий обзор за первый квартал. Опрошенные руководители строительных компаний со всей России утверждают, что так плохо, как сейчас, не было очень давно. Увидят ли они свет в конце тоннеля?

— Знаете, никогда прежде политика правительства и ЦБ по уничтожению российской экономики не осуществлялась столь последовательно и успешно и при этом не была столь безумной. Даже в 1990-е годы, когда председателем Центрального Банка был Виктор Геращенко, ему удавалось как-то демпфировать негативные последствия либеральной политики. Сейчас же страна просто закатывается в асфальт.

Когда вице-премьер правительства РФ говорит, что Россия должна платить за финансовую стабильность США, это может быть оговоркой, опиской. Но мы видим, что Аркадий Дворкович никак за это не наказан и что бюджетная политика государства действительно сводится к поддержке финансовой стабильности США, а все остальное делается по остаточному принципу.

Так что г-н Дворкович не оговорился, а просто выразил позицию старших товарищей. О каком строительном комплексе в России в данной ситуации может идти речь? Только о строительном комплексе США.

В условиях, когда смыслом существования государства, насколько можно судить по его социально-экономической политике, является утилизация населения (которое просто является лишним, с точки зрения обслуживания экспортной трубы), что остается делать строителям? Устройство кладбищ — это, конечно,  масштабная строительная задача...

 

— Это очень мрачно, Михаил Геннадьевич. Но ведь все-таки у нас, худо-бедно, реализуются крупные инфраструктурные проекты, например ЧМ—2018.

— Чемпионат мира не является инфраструктурным проектом, по крайней мере, это непроизводственный проект. Это просто несколько точек, которые надо украсить, и все.

Бессмысленность подобных имиджевых проектов юридически показал Саммит АТЭС-2012. На него столько было потрачено, что на эти деньги можно было обустроить целых два Приморского края. А о масштабах инвестиций для Олимпиады в Сочи, думаю, и говорить нечего.

 

— А построенная с помощью китайцев скоростная железная дорога Москва — Казань, которую уже называют частью будущей ВСМ Москва — Пекин, нам нужна?

— ВСМ Москва — Казань не имеет никакого смысла, поскольку туда, в принципе, можно спокойно доехать обычным поездом или прекрасно долететь самолетом. Так что это просто баловство, не более.

Делать же скоростную линию Москва — Пекин имеет смысл, но — для современного транспорта, а не для железной дороги. Ведь в мире уже есть много всяких разных проектов и технологий, которые можно было бы рассмотреть: струнный транспорт и некоторые другие виды.

 

— Уже даже боюсь спрашивать, но, надеюсь, Керченский мост нам нужен?..

— Он нам абсолютно необходим. Но понимаете, один мост всю страну не вытащит. Это просто точечная расшивка одного-единственного узкого места.

И потом, я смотрел проекты Керченского моста. Это транспортный переход, который призван обеспечить потребности максимум 10 млн туристов, которые теоретически могут в течение года приехать в Крым, ну и местного населения. Но это совершенно не имеет стратегического смысла.

 

— Что Вы имеете в виду?

— Необходимо реанимировать проект, которым начал заниматься еще Янукович и из-за которого, собственно говоря, его и свергли американцы. Согласно этому проекту, Крым превращался в дистрибьютерскую базу для китайских товаров, поставляемых в Центральную и Юго-Восточную Европу.

Главный смысл этого проекта заключался в следующем. Если эту магистральную дорогу прокладывать через какую-то одну страну, то американцы легко могли организовать там государственный переворот и закрыть транзит из Китая. Но невозможно осуществить госпереворот во всех странах Черноморского бассейна!

Вот поэтому Крым и рассматривался Януковичем и китайцами как дистрибьютерский центр для товаров из КНР, которыми можно было бы обеспечить минимум четверть миллиарда человек.

 

М. Делягин: «Необходимо реанимировать проект, которым начал заниматься еще Янукович и из-за которого, собственно говоря, его и свергли американцы. Согласно этому проекту, Крым превращался в дистрибьютерскую базу для китайских товаров, поставляемых в Центральную и Юго-Восточную Европу»

 

А тот мост, который мы сейчас строим, повторяю, предназначается максимум для десяти миллионов человек. Вот почему это просто расшивка узкого места, но отнюдь не решение стратегической проблемы.

То есть мы продолжаем кричать, что Крым наш, совершенно не задумываясь при этом об остальном мире. А ведь как в свое время было сказано? Нам нужен мир. Весь мир.

Все остальное просто нерентабельно. Если вы себя искусственно сдерживаете, то тем самым вы просто подрываете свою рентабельность.

 

— Теперь понятно. А как Вы относитесь к саморегулированию строительной отрасли? Должны ли строители регулировать себя сами (что государству выгодно экономически) или выступаете за жесткое лицензирование этой деятельности?

— Я не специалист в этих вопросах, но считаю, что отрасль не может саморегулироваться, поскольку это обычно приводит к раздуванию, помимо государственной, еще и дополнительной отраслевой бюрократии. Которая, как и государственная бюрократия, часто еще и не вполне добросовестная.

 

— Не в бровь, а в глаз… 

— Так что это не что иное, как попытка государства снять с себя свои неотъемлемые обязанности. То есть если где-то какой-то строитель накосячил, то в этом виновато не государство, выдавшее лицензию, а саморегулируемая организация, поэтому все претензии — туда.

Но людям, на которых обрушился дом, от этого не легче. Поэтому я достаточно скептически отношусь к подобной системе.

 

— Причем у нас ведь как происходит? Если фирма накосячила, ее лишают допуска (часто купленного за деньги, без всякой проверки квалификации персонала, уровня техники и технологий этой фирмы), и она спокойно начинает работать под другим названием. А вот на Западе не так: там ответственность носит персональный характер. У них за «косяки» лично отвечает руководитель строительной компании, который за грубые или систематические нарушения просто исключается из профессионального сообщества и больше не может работать на этом рынке.

— И это правильно. Я напомню, что еще при царе, во времена строительства Транссиба, сложилась традиция открывать железнодорожные мосты зимой. Почему? Очень просто. Во время прохождения по новому мосту первого поезда, на льду реки прямо под мостом стоял его главный инженер со всем своим семейством, включая детей.

Вот поэтому те мосты стоят у нас и по сию пору. Никаких «танцующих мостов», как в Волгограде, в Сибири не было.

 

М. Делягин: «При царе во время прохождения по новому мосту первого поезда, на льду под мостом стоял его главный инженер со всем своим семейством, включая детей. Поэтому те мосты стоят у нас и по сию пору»

 

Так что личная ответственность — вещь правильная, по крайней мере, в таких сферах, как строительство. И вообще возлагать ответственность на фирму, которая по определению является структурой с ограниченной ответственностью, — немного странно.

Ограниченная ответственность должна распространяться исключительно на финансы, для которых она, собственно, и была придумана. А все, что касается технологий, — это не рыночная сфера, а сфера профессиональной ответственности.

 

— Последний вопрос, Михаил Геннадьевич. Ваш макроэкономический прогноз на ближайший год?

— Стабильность сохранится, разрушения страны и срыва в смуту не произойдет. Но эта стабильность будет удушающей. То есть конъюнктура будет ухудшаться: монотонно или волнообразно, с периодическим улучшением, но все-таки ухудшаться.

Если завтра нефть будет стоить даже 60 долларов за баррель, то при нынешней социально-экономической политике правительства строительному комплексу это будет все равно.

 

— Почему?

— Потому что деньги до него просто не дойдут. Но проблема здесь, повторяю, не в том, что мало денег, а в том, что при такой социально-экономической политике нет перспектив.

И при сохранении этой политики, мы, скорее всего, 2017—2018 годах сорвемся в системный кризис. И вот тогда произойдет полная утрата управляемости всеми общественными процессами. То есть будет то, что у нас называют словом «смута».

 

— Не хотелось бы…

— Ну а в смутное время тем более будет уже не до строительства. Поэтому в рамках сегодняшней социально-экономической политики я советую руководителям строительных компаний подумать о переквалификации в управдомы.

Настоящий кризис еще впереди.

Беседу вел Андрей ЧЕРНАКОВ