Джон Пол Уотсон: Современная архитектура это провал

26.03.2018 г.

Автор: Джон Пол Уотсон Популярный британский видеоблоггер Джон Пол Уотсон, опираясь на консервативные представления английской интеллигенции, дает оценку современным тенденциям в архитектуре — оказывается, не только у нас, но и на Автор: Джон Пол Уотсон

Популярный британский видеоблоггер Джон Пол Уотсон, опираясь на консервативные представления английской интеллигенции, дает оценку современным тенденциям в архитектуре — оказывается, не только у нас, но и на Западе "бетонные курятники" прошлого тысячелетия и ультрасовременные "дома-скелеты" вызывают у простых жителей чувство гнева и безнадежности. Об архитектруре как социальной инженерии — наш перевод видео John Paul Watson "Why Modern Architecture SUCKS".

Почему мы должны заботиться об окружающей нас архитектуре? Это не просто вопрос эстетического удовлетворения от того, что мы видим. Здания транслируют сообщения: плохая или хорошая архитектура возвысшает или подавляет личность человека.

Архитектура, которую мы оставляем после себя, также представляет собой наследие, вклад в историю человечества. Здания, которые мы строим, напрямую влияют на качество жизни и характер окружающей нас среды. Эстетическое уродство провоцирует дурное поведение.

"Архитектура — мать всех искусств. Если у нас нет своей архитектуры, у нашей цивиллизации не будет и души"

Фрэнк Ллойд Райт, американский архитектор

Ваша  способность создавать места, которые наполнены значением, полностью зависит от вашей способности строить здания. Через строительство мы определяем свой собственный образ. И когда вы низводите общественное пространство на более низкую ступень, вы автоматически снижаете качество общественной жизни.

"Нет хорошей или плохой архитектуры, как нет хорошего или плохого искусства. Все субъективно", - вздор! Мы были избалованы тысячелетиями блестящей архитектуры, разной по стилю, но безупречной по вкусу. Теперь же нас все больше окружает вот такой чудовищный кошмар.

Почему модернистская и постмодернистская архитектура так гротескна? Потому что сразу после Второй мировой войны радикальные архитекторы начали революцию против прежних традиционных стилей, считая, что они пропагандируют колониализм, расизм, рабство и эксплуатацию. Это была месть посредственности — таланту и вкусу. Они были воинами "социальной справедливости" своего времени, эстетическими террористами. Архитектурный эквивалент абстрактного современного искусства. И практически как все современные художники-абстракционисты, всё, что они произвели — было неумолимо отвратительным.

Послевоенные архитекторы были самовлюбленными и рьяно отстранялись от предшествовашей им красоты. Американский архитектор Луис Салливан выразил кредо модернистов фразой: “Форма следует за функцией”. Иными словами, перестаньте думать о том, как выглядит здан ие, и думайте, какую функцию оно выполняет. Учение Салливана было использовано для оправдания величайшего за всю историю мира преступления против красоты. И результат предельно ясен: если учитывать только полезность, ваши постройки скоро станут бесполезными.

Это здание заколочено, потому что оно никому не нужно. Никто не использовал его, потому что никто не хочет быть в нем. Никто не хочет быть в нем, потому что это чертовски уродливо. Все подверглось вандализму. Но мы не должны винить вандалов, это место было построено вандалами — и граффити просто завершило их дело.

Как и в мире искусства, отвержение истеблишмента само стало истеблишментом. Принц Чарльз был прав: “Я не считаю разумным и в долгосрочной перспективе правильным, чтобы авангард стал истеблишментом. А как раз это и произошло, я думаю. Не только в архитектурном плане, но и во многих других областях тоже”.

Мало того, что модернистская архитектура откровенно ужасна, она по своей сути тоталитарна. Гуру модернистов Ле Корбюзье преднамеренно лоббировал строительство гигантских брутальных башенных домов на окраинах городов, чтобы разобщить и сегрегировать рабочих низших классов от технократической элиты. “Мы должны создать массовое производство образа мышления”, — бредил он. Требуя от каждого города мира принять все тот же единообразный стиль мрачного бетонного тоталитаризма. Это социальная инженерия через архитектуру.

Таким городам, как Лондон и Бирмингем, был нанесен непоправимый ущерб однородными жилыми блоками, построенными в стиле Ле Корбюзье, которые не привлекают ничего, кроме преступности и деградации. Жилые блоки в стиле Чаушеску, оскверняющие и пейзаж, и человеческие устремления.

Все что было создано после войны, в конечном итоге, разрушило панораму Лондона, стерло вид Собора Св. Петра напиханными чудаковатыми небоскребами, соревнующимися за наше внимание. Взгляните на Бирмингем, центр города стал чудовищным бетонным лабиринтом, где только автомобили и могут найти себе дорогу. У людей просто нет шансов. Машины были поставлены над людьми, а людей расположили один над другим — на бетонных полках.

Модернисты-архитекторы были настолько непредусмотрительными, что вскоре эти жилые блоки, испещренные пятнами отсыревшего фасада и пораженные мхом, стали имитировать и провоцировать нравственный распад всего, что их окружало. Сегодня, пластиковая облицовка, предназначенная для безжизненного экстерьера, сумела преврала здания в смертельные ловушки.

Проблема с Гренфелл-Тауэр — это глубоко укоренившаяся проблема. И она возвращает к тому времени, когда было принято возводить высотные дома в качестве практики социальной инженерии. Еще в 1940-е проводились опросы общественного мнения. И когда людей спрашивали, в каком типе собственности они хотят жить, 80% отвечали "в домах” и лишь 2-3% — “в башнях”. Но политики и бюрократы дали людям унылые пейзажи и башни, которые они не желали.

В 50-е годы местные власти хотели разрушить город Бат, самый архитектурно красивый город во всей Англии, и похоронить его во всем этом. Теодор Далримпл тогда сказал: “Британцы — это варвары, которые раскинули лагерь на останках старой и превосходящей их цивилизации, к красоте которой они слепы.” Отчаянная неудовлетворенность, тяжело повисшая в воздухе, распространяет от этих бетонных зданий убогость по всей стране.

И если кто-то и виноват в этом, так это нацистский коллаборационист Ле Корбюзье. Он был самым влиятельным, самым восхитительным и самым ненавистным архитектором в XX веке. Он хотел уничтожить целые города, чтобы реализовать свою бредовую мечту о деспотичной урбанистике. И он во многом преуспел. Куда бы вы ни отправились в Лондоне, эти неуклюжие монолиты навязывают вам свою омерзительность, разрушая гармонию единого городского ландшафта и превращая окружающую среду в гетто.

Куин-сквер находится в Олд Траффорде. Это место, где я вырос и которое было снесено в конце 1960-х. В какой-то мере, это как если бы у вас отняли ребенка. Моя бабушка жила в четвертом доме, мы жили в пятом доме, а в шестом — моя мать и сестра с ее семьей. Так что мы были очень крепким семейством. Сплоченным и довольно счастливым. Сегодня ничего не осталось на Куин-сквер, он целиком стерт с лица земли. И меня охватывает злоба и глубокая грусть. Как будто я полностью потерял детство.

Несмотря на коррумпированных чиновников, нигилисты так и не смогли похоронить британское архитектурное наследие под массой современных обломков. Однако они продолжают свое дело, поменяв груды железобетона на горы бездушного и бесчеловечного стекла и стали. Когда общественность начала противиться грубому бетонному стилю 1960-х годов, архитекторы просто заменили его новым хламом. Стеклянные стены на стальных конструкциях с абсурдными деталями, которые никуда не подходят. Результатом стал очередной провал. Они стоят только для того, чтобы однажды пойти под снос.

Небоскреб "Осколок" в Лондоне — стеклянная вульгарность, которая была бы уместной в Дубае. Хотя, может, все в порядке — учитывая, что капитал стран Персидского залива сейчас владеет половиной английской столицы. Это еще одно свидетельство, что гигантизм вытеснил элегантность и многосложность. И не более чем очередная дань эго архитектора Ренцо Пиано.

Чья это была идея позволить проектировщику обезобразить уже и без того покрытую шрамами панораму Лондона? Есть другое преступление Пиано — Музей американского искусства Уитни. 422-миллионная пародия на здание, оно больше похоже на пыточную секретных служб, чем на галерею искусств. Что ж, архитектор хотя бы снабдил дом трамплинами, чтобы визуально травмированные его обитатели могли совершать самоубийства.

Посмотрите на этого зловещего чужака, вторгшегося в великолепную панораму Парижа. Башня Монпарнас. Власти, должно быть, осознали эту ужасную ошибку, когда спустя два года после постройки запретили строительство в районе зданий выше семи этажей. Но ущерб уже нанесен. Оно совмещает размер и неизбежность с банальностью, пишет Далримпл: “Я не могу это видеть, не чувствуя прилива гнева”. Лучший вид Парижа с крыши Монпарнаса — потому что оттуда не видно Монпарнаса.

Кунстхаус Грац в Австрии... Конечно же, это музей современного искусства! Как космический корабль недоброжелательных пришельцев, только что приземлившихся и готовых спалить население планеты в стиле “Войны миров”.

Посмотрите на это чудовищное сооружение — Инженерно-технологический университет в Лиме, Перу. Послушайте, как его описывает один из архитекторов: “Нас интересует вес. Для нас удовольствие от архитектуры заключается в чувстве веса, который давит либо поддерживает. Ощущение движения вместе с силой гравитации. Это главная потребность.” Нонсенс. Когда вы смотрите на Тадж-Махал, вы же не думаете о том, как он давит своим весом. Это лишь показной обскурантизм (получивший, кстати, в 2016 г. премию Royal Institute of British Architects (RIBA) - прим.ред.), скрывающий тот факт, что здание отвратительно.

Посмотрите на эту съемку Бирмингема в разные годы. Великолепные волнующие здания безжалостно сравняли с землей — чтобы освободить место для библиотеки, которая больше выглядит как место, где книги сжигают, а не хранят. Но новая библиотека была разрушена несколько лет назад и ее сменило это. Выглядит еще ужаснее.

Посмотрите на другое бездушное кощунство — Бостон Сити Холл. Это общественное учреждение настолько мрачное, что даже алкоголики туда не ходят. В мире не найдется столько антидепрессантов, чтобы люди могли чувствовать себя нормально рядом с этой постройкой.

Зачем они его таким спроектировали? Для чего этот устрашающий экстерьер в сочетании с внушающим чувство тревоги и неимеющем теней открытым пространством спереди? Опять, речь идет об использовании угнетающего брутализма в целях авторитарного контроля над населением. Здание выглядело лучше, если бы на фасаде сделали мозаичные портреты Иосифа Сталина, Пол Пота, содомита Зейна и других великих деспотов XX века. Потому что тогда мы бы честно сказали: "это деспотичное здание, которое заставляет вас чувствовать себя термитами".

Мельбурнский Дворец кофе с уникальными орнаментами был снесен, а на его месте появилось примитивное офисное башенное здание. Но больше всего шокирует то, что аппетиты модернистов к уродству в архитектуре только растут. Архитекторы не осуждают, а боготворят Ле Корбюзье. Опрос 2009 года показал, что общественность еще предпочитала традиционную архитектуру современной. Но в последнее время отношение изменилось. Люди выстраиваются в очереди, чтобы подписать договор на проживание в этой деформированной черной коробке в Вашингтоне.

Жизненное пространство становится все меньше, население становится все более раздробленным и изолированным. Квартиры-гробы, или микро-квартиры, захватывают центральные районы крупных городов. Так же они меняют наши мозги, чтобы мы наслаждались упрощенной до абсурда монотонной поп-музыкой. Нас заставили поверить, что вульгарное — это круто.

В маленьких городах и пригородах вместо многофункциональной среды все обособлено. Тирания территориального зонирования создала аскетичные районы безнадежности, разделенные широкими бездушными автотрассами. Это автоматически рушит все перспективы общины и городского достоинства.

"Уважай гений места и отвергай глобализм"

Трудно переоценить тот объем отчаяния, которое мы генерируем через такие объекты. Наблюдая за обезображиванием мира, глобалисты преследуют цель сделать всю планету идентичной в ее разобщающей тусклости. Притупляя нашу чувствительность, они надеятся притупить саму суть жизни. Все это по своей природе тоталитарно. Но в эпоху уродства работа красоты заключается в акте неповиновения. И, к счастью, остались еще очаги сопротивления.

Сторонники неотрадиционной архитектуры выжили и они продолжают возводить такие здания, как Симфонический центр Шермерхорн в Нэшвилле и целый город Паундбери в Англии. Это как проповедь против модернизма. Я не говорю, что каждое здание должно быть имитацией или точной копией прошлого — я против той враждебности к прошлому, которая господствует в постмодернистской архитектуре.

Паундбери, Англия

Тогда как ненависть и чувство вины доминируют практически в каждом аспекте постмодернизма, это проповедь против надуманной вульгарности, которая используется как скрытая форма социальной инженерии. Мы должны выступить против релятивистской, коллективистской, постмодернистской лжи о том, что объективные стандарты красоты не существуют. Они существуют и всегда будут существовать. И хотя вкус всегда субъективен, мы не должны принимать уродство за красоту.